Источник: https://ast.ru/news/pyatnichnye-chteniya-parizhskie-malchiki-v-stalinskoy-moskve/
Другие посты от ast.ru
В серии «Чужестранцы» «Редакции Елены Шубиной» вышел документальный роман Сергея Белякова «Парижские мальчики в сталинской Москве». Произведение основывается на огромном количестве исторических документов, как опубликованных ранее, так и нет, с которыми работал Сергей Беляков в государственных и частных архивах.Главными героями повествования стали «возвращенцы» — сын Марины Цветаевой Георгий Эфрон, более известный под домашним именем Мур и его друг Дмитрий Сеземан, в это же время приехавший с родителями в Москву. В книге приводятся документы, относящиеся к семье поэтессы Марины Цветаева и Сергея Эфрона. Но еще одними правомерными героями книги стали сталинская эпоха и сияющая красочная Москва с широкими улицами и красивыми зданиями.Поверить в правильность и справедливость коммунистических идей тем проще, чем дальше ты находишься от границ СССР. В Париже такие настроения витали в воздухе. Некоторая часть эмигрантов, бежавших от революции, пересмотрели свои взгляды и решили вернуться в Советскую Россию — государство, которое строит «справедливое общество будущего». Они взяли с собой и детей, которые никогда не были на Родине...Чем обернется это возвращение? ЧИТАЙТЕ ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА Сергея Белякова «Парижские мальчики в сталинской Москве» Парижские мальчики в сталинской Москве Беляков Сергей Станиславович Сергей Яковлевич рассказывал Цветаевой, как однажды у него на глазах расстреляли комиссара-большевика. В лице комиссара была такая решимость, что Эфрон впервые понял: «Наше дело — ненародное дело». Во второй половине двадцатых Эфрон всё больше симпатизировал советскому режиму. Он убедил себя, что в России действительно народная власть, что там строят новое, счастливое общество. Эфрон «радовался, читая в газетах об очередном советском достижении», он сиял «от малейшего советского экономического успеха». К началу тридцатых годов Эфрон был уже вполне готов для вербовки.Из письма Марины Цветаевой к Анне Тесковой, 16 октября 1932 года: С. Я. совсем ушел в Советскую Россию, ничего другого не видит, а в ней видит только то, что хочет.Атмосфера Франции тридцатых, особенно Парижа, благоприятствовала «левому повороту» бывших белогвардейцев. Левые были властителями дум. Андре Жид до своей поездки в Советский Союз был почти коммунистом, Луи Арагон — настоящим коммунистом. Симпатизировали коммунистам Ромен Роллан и Андре Мальро. В стране была сильная и многочисленная компартия, ее возглавлял тогда тридцатилетний энергичный Морис Торез. Еще сильнее и влиятельнее были французские социалисты, которые сохранили старое (с 1905 года), подчеркнуто интернациональное название своей партии — Section Française de l’Internationale Ouvrière (Французская секция Рабочего интернационала). В 1935-м коммунисты, социалисты, Всеобщая конфедерация труда и влиятельнейшая в Третьей республике Радикальная партия объединились в Народный фронт, чтобы не пустить к власти правых, не повторить трагической ошибки Коминтерна, немецких коммунистов и социал-демократов. 1 мая Морис Торез вместе с лидером социалистов Леоном Блюмом и радикалом Эдуаром Даладье шли во главе грандиозной демонстрации — под красными знаменами Коминтерна и трехцветными знаменами Французской республики. Пели «Марсельезу», пели «Интернационал» — песни революционной Франции и всемирного рабочего движения. На эти демонстрации и на митинги приходили и дочь Сергея Яковлевича Аля, и Мур. Хотя Аля с отцом все-таки гораздо чаще бывала на rue de Buci, оживленной улочке неподалеку от Сен-Жермен-де-Пре. На этой улице размещался Союз возвращения на родину. Читали там советские газеты, смотрели фильмы. Пели хором новые советские песни.Нас утро встречает прохладой,Нас ветром встречает река.Кудрявая, что ж ты не радаВеселому пенью гудка?Не спи, вставай, кудрявая!В цехах звеня,Страна встает со славоюНа встречу дня
