Источник: https://ast.ru/news/pyatnichnye-chteniya-rytsar-razboynik-borisa-konofalskogo/
Другие посты от ast.ru
Продолжение саги о похождениях рыцаря Ярослава Волкова. Получив небогатый Эшбахт, кавалер и не представлял, что привяжется к новому дому всем сердцем — это произошло помимо его воли. Нелегко уберечь пограничный надел, но ради своей земли и своих людей рыцарь готов на всё: жениться на нелюбимой, ввязаться в войну с горцами, рисковать собственной жизнью. Специально для читателей нашего сайта мы публикуем отрывок из пятого романа цикла «Путь инквизитора». ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ Бориса Конофальского «Рыцарь‑разбойник» Рыцарь-разбойник Конофальский Борис Вячеславович Пока мылся и завтракал, приехал Бертье, позвал двух своих людей из солдат, что были всегда с ним на охотах, стали готовить собак. Лай стоял на весь двор, собаки взволновались, чуяли дело. Как кавалер закончил, так и поехали.— Господи, хоть отдохнули бы, — говорила Брунхильда, стоя на пороге.Но он ей только улыбался в ответ, даже не прикоснулся. На людях не нужно этого.Волков, Бертье, Максимилиан и Ёган верхом, псари пешие, Бертье и Максимилиан с арбалетами.Ехали недолго, за Эшбахтом, на запад и вверх, потянулся длинный овраг, так вдоль него и направились. И получаса не прошло, как Ёган указал рукой на густые заросли барбариса под холмом:— Кажись, там.Так и было, там два мужика рубили топором то, что волки не догрызли, складывали мясо в мешки. Бертье с псарями сразу взялись за дело. Псари с собаками полезли в кусты да в овраги, Бертье заехал на ближайший холм осмотреться.Мужики, завидев господина, бросили свое дело, кланялись.— Чья? — коротко спросил кавалер.— Моя, господин, — сказал тот, что был постарше.— Я тебе корову дал, чтобы ты молоком детей своих подкормил, а ты прозевал ее. Угробил.— Господин, — мужик перепугался, даже протянул руку к Ёгану, — никак не я, вот и управляющий соврать не даст, я вчерась весь день канаву на болоте капал. Барщину тянул.— Да не он это, — подтвердил Ёган. — Это пастух-олух корову потерял.— Ты мне... — Волков обратился к мужику, пальцем на него указывая, — вырезку мне домой принеси, если волки ее не сгрызли.— Не сгрызли, господин, вымя да требуху поели, мясо не трогали, — говорил мужик, кивая, — принесу вам, принесу.— Ёган!— Да, господин.— Коли мужик невиновен, дай ему денег, пусть новую корову себе купит.— Ох, спасибо, господин, ох, спасибо! — Оба мужика стали кланяться.— В долг ему дай, — произнес кавалер с ухмылкой. — То, что на дармовщину дается, не берегут.— Господин, так разве то мы? — сразу скисли мужики.Волков не слушал их, он говорил Ёгану:— Сычу скажи, пусть пастуху плетей даст.— Я и сам ему всыплю с удовольствием, — пообещал Ёган. — Не спущу дураку ущерба.— Только не злобствуй, десяти плетей хватит.— Ну, не злобствовать так не злобствовать, хотя я бы больше ему дал. Уж больно нерасторопны они тут, больно ленивы, спустя рукава все делают, без боязни.— Не злобствуй, говорю, чтобы не свалился он потом в горячке.— Как пожелаете.— Кавалер! — крикнул один из псарей, тот, что залез в самую гущу кустов. — Собачки, кажись, след берут.— Так берут или тебе кажется? — в ответ кричал ему Бертье.— Берут, берут, — отвечал псарь.— Ну, пускай.— Пускаю.Собаки пошли резво, с задорным лаем, так что псари едва за ними поспевали, да и Волков, Бертье и Максимилиан тоже, хотя были верхом. Псы кидались и в овраги, и в кусты, а люди должны были обходить и объезжать препятствия. От такой езды — то в овраг, то из него, когда все время приходилось вставать в стременах — у кавалера заныла нога. Но что делать, просить собак бежать помедленнее? Или просить псарей придерживать. Нет, позориться перед более молодым Бертье и совсем юным Максимилианом кавалер не желал, злился и на псарей, и на дурных собак, но терпел и ехал.А собаки след держали крепко, кое-где петляли, конечно, но не оттого, что теряли след, а оттого, что волки бродили кругами.И вели собаки на запад, шли южнее большого поля, которое кавалер отдал под пашни солдатам Бертье и Рене, отчего теперь это поле называли солдатским. Они проехали белые мазанки, в которых селились солдаты, и направлялись все дальше на запад. Тут пошли совсем крутые холмы и овраги: в такой заедешь — так не выедешь. Еще тяжелее стало Волкову. Уже второй час такой езды пошел, кавалер был чернее тучи. Он был уже готов остановиться, до границ его владений оставалось всего ничего, как вдруг собаки перестали лаять. Волков остановил коня и дух перевел, обрадовался, что, наконец, нагнали волков, а Бертье и говорит расстроенно:— Неужто потеряли?..— След? — спрашивает кавалер.— След, след, — говорит Бертье и кричит: — Клаус, Фольф, что там?— Потеряли, — вместе отвечают ему псари.Собаки кидаются все из стороны в сторону, нюхают, нюхают, убежали в кусты, вернулись тут же, одна из собак так просто взяла и легла. Мол, всё, надоело. Нет следа. И остальные стали присаживаться. Сидят, языки высунули, дышат. Сразу тихо стало без их лая.А Волков молчал и думал, кого бы убить. Почти два часа пытки закончились ничем! Чертовы собаки, лучше бы вообще не брали следа.А Максимилиан тем временем заехал на самый близкий холм и, оглядевшись с него, крикнул:— Кавалер, тут тропинка на север ведет!Волкову страшно не хотелось ему отвечать, ему хотелось раздавить чье-нибудь горло, но не отвечать оказалось бы невежливо:— Эта тропинка ведет к дому монаха, здешнего отшельника, святого человека.— Кавалер, а можно мне к нему съездить? — кричал Максимилиан с горы. — Все равно пока никуда не едем.— Верно, — вдруг поддержал юношу Гаэтан Бертье. — Если он тут живет, может, знает, где у этих зверей тут лежбища. Давайте навестим его, кавалер.Волков ему не ответил, развернул коня на север, дал шпоры и направился к дому монаха. Бертье тоже повернул коня. Псари и собаки пошли за ними.Это был никак не дом, так, лачуга из орешника, обмазанного глиной. Окон нет, только глиняная труба дымохода.— Теплая еще, — сказал один из псарей, потрогав трубу, что выходила из стены.— На солнце нагрелась, — ответил ему другой.Максимилиан спрыгнул с лошади подошел к двери.— Замок. Нет его дома.Волков и так это понял, он сразу приметил крепкий, но ржавый замок на дверях. Нужно было уезжать, нога продолжала болеть. Собаки, почуяв отдых, развалились на земле. А Максимилиан пошел вокруг дома. Волков ждал и уже думал, что с раздражением выскажет что-нибудь юноше, но тот вышел с другой стороны дома и заявил:— А за домом еще одна тропа, в кусты ведет.Бертье сразу направился за дом монаха, псари пошли за ним, а Волкову страшно не хотелось туда ехать, он хотел слезть с лошади и посидеть хоть на камне, только чтобы выпрямить ногу.Но не пришлось, уже вскоре прибежал один из псарей и сказал ему:— Господин, ротмистр просит вас туда.— Что там еще? — хмуро посмотрел на него кавалер.— Там кладбище, господин.В двадцати шагах от лачуги монаха, за густыми и колючими кустами шиповника и вправду было кладбище. Маленькое, с самодельной низкой оградой из камней. С деревянными крестами и простыми камнями на могилах.— Двенадцать душ тут упокоено, — сказал Бертье.Волков наконец слез с коня. Его чуть не перекосило от боли, пришлось замереть и постоять, пока боль не утихла. Потом он все-таки пошел, тяжело припадая на левую ногу, зашел на кладбище. Кресты из палок, могильные камни — просто камни с нацарапанными на них крестами. В углу у ограды — старая деревянная лопата. На могилах никаких надписей, все захоронения, кроме одного, старые. Лишь на одной, той, что ближе всех к выходу, холмик не сравнялся с землей. Волков подошел к лопате, взял ее, сел на ограду из камней, вытянул ногу и стал рассматривать инструмент.— Интересно, кого он тут хоронил? — спросил Бертье.— Бедолаг каких-то, — ответил ему один из псарей.Ничего в лопате необычного не было, простая деревянная мужицкая лопата, старая только.— Бродяг, что волки задрали, — уточнил второй псарь.Волков поднял лопату, указал ею на самую свежую могилу:— Мелковата могила для бродяги.— Иди ты! — восхитился один из псарей и тут же осекся: уж больно грубо отреагировал на слова кавалера. — То есть и вправду могила-то махонькая.— Да, — подтвердил Бертье, — так и есть, ребенка там похоронил.Он пошарил по ближайшим кустам, но ничего не нашел.
