Источник: https://ast.ru/news/pyatnichnye-chteniya-sozhzhennye-zemli-zakon-ditto/
Другие посты от ast.ru
Закон дитто суров. Те, кто нарушил его, будут низвергнуты.Прошло пять лет после кровавых событий на Сожжённых землях. Сопротивление наращивает силу. Белые драконы так и не вернулись.Народ недоволен. Великие дома вновь начинают бороться за власть.Винсент, единственный сын императора, растёт в убеждении, что его отец ведёт Таррванию к процветанию. Эжен, доблестный страж, уверен: чтобы равновесие восстановилось, императрица должна пасть. Рейн просто хочет вернуть любимую.И лишь Костераль знает, какой всех ждёт исход. ЧИТАЙТЕ ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ Щучкиной Анны «Сожженные земли. Закон дитто» Сожженные земли. Закон дитто Щучкина Анна Александровна Щучкина Анна Александровна Вторая книга цикла фэнтези о суровой вселенной потомков драконов «Сожженные земли»— Прекрасная принцесса, возьми меня с собо‑о‑ой. — Заткнись. — И сердца твои льдинки остудят мой поко‑о‑ой... — Эжен. — Асира, я от скуки скоро помру. — Могу ускорить твою кончину. — Ох, кажется, я смертельно ранен! Какой яд в этих словах! — Я достаю меч. Повозка мерно раскачивалась по неровной дороге, а я так же мерно расшатывал железные нервы моей прекрасной, без сомнения опасной Асиры. Ферл, белоснежный лев, запряженный в повозку, фыркал каждый раз, когда онемас отпускала ругань в мою сторону и бросала колкие фразы через плечо. В общем, раскачивались нервы более чем успешно. Я сжал и разжал почти занемевшие и опухшие пальцы, пытаясь не сильно привлекать внимание двух охранников, сидевших напротив меня, — веревки впивались в исхудавшие запястья с самого рассвета. Дождь тоже хлестал с утра; из‑за него веревки разбухли и еще больше доставляли, мягко говоря, неудобства. Колеса повозки иногда вязли в уже размытой колее дороги, но гигантский ферл с легкостью вытаскивал нас из грязи. Я жалел, что не могу зарисовать его и измерить длину сложенных крыльев. Какой экземпляр, какое упущение! — Вот же драконье дерьмо, — пробормотал я, когда повозку тряхнуло и вода полилась мне за шиворот сквозь прохудившуюся ткань. Да какая там прохудившаяся... меня специально посадили туда, где я прочувствую все неудобства поездки. Сыро, мокро, холодно. Да здравствует сезон дождей! Не забудьте плащ, сапоги и фляжку с шиальским бренди — никакие искры не зажгут вечно сырой хворост на открытой местности. Продрогнешь, озябнешь и сгинешь... даже если твое тело усилено сыворотками стражей. Или тебя сожрут твари, чьи морды украшали (и, наверное, до сих пор украшают) монументы в Бастарии. Ноги тоже затекли. Но пошевелить все же стоит — в прошлый раз чувствительность возвращалась слишком долго. Росчерк молний выхватил из сумрака фигуру Асиры, заправлявшей повозкой. Два меча на спине, капюшон, черный плащ и покоившийся слева заплечный мешок — смотрел на них я уже три дня. Моя мучительница была прекрасна даже так... Один из охранников — оба они были в капюшонах, надвинутых почти по самый подбородок, оба рослые и с серой кожей, что выдавало в них некромантов — негромко кашлянул и предостерегающе положил руку на меч, заметив мои потуги. Я примирительно поднял руки: пусто, чисто, никаких попыток к бегству или что они ожидали от исхудавшего стража. Хотя какой из меня сейчас страж... Так, пустышка, лазутчик без цели, юнец без покровительства старших. Символ стражей — дракон — был приколот к заплечному мешку Асиры. Она считала это очень смешным и по‑своему забавным. Особенно когда ловила мои взгляды на мешок и слушала горячую мольбу выбросить знак, чтобы я меньше чувствовал свои позор и унижение. Она смеялась, моя милая Асира просто смеялась... Три дня, как меня везут в очередное место размещения пленных. За пять лет это уже седьмое. Год меня держали в темнице, время от времени пытая и всячески стараясь вытащить информацию. Хотя информация им была не так нужна, как оказалось позднее. Да и что они могли вытащить из стража, давшего «клятву»? При воспоминании о пытках заныли ногти на руках. Точнее, то, что было на их месте, — мягкие лунки. Ногтей не было и на ногах. Возможно, я бы что‑то и сказал. Или подумал. Боль была вне моих... сил. Но бабуля бы точно это не одобрила. Чудо, что мне сохранили жизнь... считал я, пока онемас не пришла навестить меня в темнице. Асира очень просила за меня, сугубо просила. Сколь мила она была со мной, столь сильно она жаждала мести и смыть позор. Ее касался страж, она целовала стража! Того, кто сжигал родных ей тварей и без колебаний занес бы меч над ней. Как она считала. Ей хотелось, чтобы я прочувствовал всю горечь, которую чувствовали онемасы и вообще жители Сожженных земель. Кормили меня объедками, вместо уютной постельки бросили вечно сырую солому в углу, а единственными моими собеседниками были зеленоглазые злиссы — существа, похожие на крыс с той стороны. Благодаря усиливающей сыворотке стражей я не стал изможденным хилым заключенным с хроническим кашлем и язвами. Но исхудал и зарос. Однажды я взглянул в отражение, мелко колеблющееся в бочке с водой, к которой меня привели «помыться», и не узнал себя: борода почти до груди, длинные спутанные волосы и глубоко запавшие глаза с лихорадочным блеском. Шрамы от плетей иногда болят, Асира. Накопившаяся сырость в воздухе отчетливо указывала на то, что начался беспощадный сезон дождей. И чем скорее мы найдем укрытие, тем безопаснее нам будет на этих землях. Впрочем, никого не заботили мои мысли. Но я все равно был предельно осторожен... Я оборвал себя на полумысли и обратился в слух. Дождь зашелестел еще сильнее, забарабанил и совсем опустил серую мглу, которой, казалось, не могло стать еще больше. Беспроглядность, сумрачность... Где‑то громко завыла летучая тварь. По телу прошла дрожь. Быть может, это сказывалось истощение? В поясе пришлось проделать новые дырки, одежда болталась на мне мешком. А может, дело в том, что именно на этой территории я еще не был. Смешанные земли населяли разные твари... но в основном неразумные. На последней из тренировок брайси, которая мне запомнилась больше всего, я сразил двух таких тварей — скользких безглазых многоножек, мгновенно отращивающих новые лапы. И по сравнению с ними артамы были душками и лапушками, жалко мяукающими в поисках «молока». Воспоминания о тренировках потянули за собой другие, более тревожные и горестные. Александр и Вильям. Иниго. Моя бабуля...— Фер, аше! — крикнула Асира, и повозка остановилась вслед за ферлом, послушно севшим на дорогу. Его гигантское тело почти перекрыло обзор. Охранники откинули задний полог и грубо вывели меня под нещадно хлеставший дождь. Я мгновенно промок, продрог, но вода хотя бы смыла грязь с лица и, как мне хотелось думать, немного ослабила исходивший от меня запах.
