Источник: https://ast.ru/news/bolshaya-kniga-don-kikhot-glava-liv-chast-1/
Другие посты от ast.ru
Мигель де Сервантес Сааведра Публикуем бессмертный роман Мигеля де Сервантеса, который появился 405 лет назад. Все знают, кто такой Дон Кихот и Санчо Панса, но на самом деле не так много людей действительно прочитали эту толстую книгу. Всего 10 минут в день, и к концу карантина вы прочитаете одну из самых знаменитых книг «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Каждый день на ast.ru встречайте очередные главы романа, которые соберутся в полную книгу. Иллюстрация на заставке. Альберт, 1860 год. Мигель де СервантесДОН КИХОТРоман Мигель де СервантесДОН КИХОТчитать Здесь публикуютсявсе главы романа Перейти Глава LIV, часть 1,повествующая о приключениях, испытанных Дон Кихотом на пути в Барселону Наши друзья так долго прогостили в замке герцога, что опоздали на турнир в Сарагосу и теперь решили отправиться в Барселону, где готовились пышные празднества. Первые дни пути обошлись без всяких приключений. Мирно и спокойно ехали они по большой дороге. В полдневный жар они наслаждались прохладой и отдыхом на берегу какого-нибудь ручья в тени развесистых деревьев, а на ночь искали пристанища в придорожных гостиницах и на постоялых дворах. Такое путешествие было особенно по сердцу Санчо. Но и Дон Кихот, казалось, не слишком тосковал по необычайным и опасным приключениям. Верный оруженосец с удивлением замечал, что господин его как будто несколько угомонился. Он уже не принимал гостиницы за великолепные замки, а трактирщиков за знатных рыцарей, не вмешивался в ссоры и драки постояльцев и с равнодушием взирал на встречных путников. Мрачный и сосредоточенный, совершал он путь, не обращая внимания на болтовню Санчо. Казалось, нашего рыцаря поглощала одна мысль, терзала одна забота. А какая это была мысль и забота, читатель сейчас узнает.Однажды, а было это на пятый или шестой день пути, они расположились отдохнуть на берегу чистого, прозрачного ручья, протекавшего в прохладной тени развесистых деревьев. Санчо расседлал Росинанта и серого и пустил их пастись на воле; затем он поспешил к своей привычной кладовой — дорожной сумке — и вынул то, что он называл «жарким». Дон Кихот сидел мрачный и молчаливый и не начинал есть. А Санчо из скромности не решался первым дотронуться до пищи и все ждал, когда его господин приступит к делу. Но, видя, что тот погружен в задумчивость, Санчо, не говоря ни слова и презрев все правила, принялся уплетать хлеб и сыр.— Ешь, дружок Санчо, — сказал Дон Кихот, — поддерживай свою жизнь, а мне предоставь умереть под тяжестью моих мыслей, под ударами жестокой судьбы. Я, Санчо, рожден, чтобы жить, играя со смертью, а ты — чтобы умирать, хватаясь за жизнь. Если хочешь убедиться в правдивости моих слов, посмотри, каким я изображен в напечатанной обо мне и моих подвигах книге. Я отважен в боях, учтив в поступках, уважаем знатью, любим девушками. И что же? Козни злых волшебников по-прежнему тяготеют надо мной, и я пока бессилен против них. Свет моей души, моя дама, прекрасная Дульсинея остается околдованной и в обличье уродливой, грубой крестьянки томится в недрах таинственной пещеры. От этой мысли у меня тупеют резцы, слабеют коренные зубы, отнимаются руки и пропадает всякая охота есть. Я способен уморить себя голодом, погибнуть самой ужасной смертью.— Видно, — ответил Санчо, не переставая торопливо жевать, — ваша милость не одобряет пословицы: с сытым брюхом и умирать легче. Ну а что до меня — я не собираюсь доводить себя до смерти. Лучше уж я поступлю как башмачник, который натягивает зубами кожу до тех пор, пока она не дойдет до места. Так и я — питаясь, буду тянуть жизнь до положенного ей Небом предела. Знайте, сеньор, что нет безумия хуже, чем нарочно доводить себя до отчаяния, как это делает ваша милость. Послушайте меня: сначала поешьте, а потом поспите на этом зеленом тюфяке из травы, и вы увидите, что вам полегчает.— Ах, Санчо, — возразил печально Дон Кихот. — Видно, ты не хочешь догадаться, к чему клонится моя речь. О, если бы ты согласился исполнить мою просьбу! Тогда мне сразу станет гораздо легче и печаль моя уменьшится. Вот о чем я прошу тебя. Пока, послушавшись твоего совета, я вздремну немного, ты возьми поводья Росинанта, отойди в сторону и нанеси себе по голому телу триста-четыреста ударов в счет тех трех тысяч, которые должны послужить выкупом за освобождение Дульсинеи. Подумай, как прискорбно, что над бедной сеньорой по твоей милости и слабости все еще тяготеют злые чары.— Ну, на этот счет многое можно сказать, — спокойно ответил Санчо. — Давайте сначала выспимся хорошенько, а там виднее будет. Знайте, ваша милость, что хлестать себя очень тяжело, особенно когда удары попадают на тощее, не упитанное тело. Пусть сеньора Дульсинея малость потерпит. Скоро она увидит, как я себя всего исполосую. Пока человек жив, он еще не умер. Я этим хочу сказать, что я еще жив, а раз я жив, то непременно исполню обещанное. Даю вам в этом слово.Дон Кихот повеселел, услышав клятву Санчо. Он закусил немного, а Санчо наелся до отвала. Затем наши друзья прилегли вздремнуть, предоставив двум неразлучным товарищам — Росинанту и серому — свободно пастись на лужке, покрытом густой травой.Проспали они довольно долго, и день уже склонился к вечеру, когда они снова двинулись в путь. Как они ни торопились, они не успели засветло добраться до гостиницы или постоялого двора. Темная, непроглядная ночь настигла их в густом лесу, не то дубовом, не то пробковом, — у автора нет точных сведений об этом. Господин и слуга спешились и расположились на ночлег под сенью деревьев. Санчо, успевший в этот день плотно закусить, едва улегся, как сейчас же проскочил в ворота сна. Но Дон Кихот, вздремнувший днем, никак не мог заснуть. Мучительные думы терзали его голову, а встревоженное воображение переносило бедного рыцаря в тысячу различных мест. То ему казалось, что он снова находится в пещере Монтесинос, то представлялось, как Дульсинея превращается в крестьянку, прыгает и садится на ослицу; в его ушах снова звучали слова мудрого Мерлина, указавшего единственное средство для освобождения Дульсинеи из-под власти злых волшебников. Он думал о нерадивости и бессердечии оруженосца Санчо, который за все время нанес себе, по счету Дон Кихота, всего-навсего пять ударов.Мысль об этом особенно терзала Дон Кихота. Мало-помалу его отчаяние дошло до крайних пределов. Не имея сил долее выносить эти муки, он поднялся с земли и сказал себе:— Если Александр Великий разрубил гордиев узел со словами: «Что развязать, что разрубить — все едино» — и после этого все же сделался владыкой всей Азии, то совершенно так же могу поступить и я ради освобождения Дульсинеи. Я собственными руками отстегаю Санчо, хотя бы он и не желал этого. Если все дело в том, чтобы Санчо получил три тысячи ударов, так не все ли равно, кто их нанесет ему — сам он или кто-нибудь другой?Приняв такое решение, Дон Кихот вооружился недоуздком Росинанта, подошел к Санчо и начал расстегивать ему помочи. Но едва он дотронулся до Санчо, как тот очнулся от сна и спросил:— Что такое? Кто это трогает меня?— Это я, — ответил Дон Кихот. — Я пришел исправить твою небрежность и облегчить мои страдания. Я пришел бичевать тебя, Санчо, чтобы помочь тебе выполнить обязательство, которое ты на себя принял. Дульсинея погибает, а тебе и горя мало. Но я умираю от любви к ней и готов на все, чтобы ее спасти. Не медли же. Раздевайся поскорее, так как я желаю дать тебе в этом уединенном месте по меньшей мере две тысячи ударов.— Ну нет, — сказал Санчо, — прошу вашу милость успокоиться; иначе, клянусь истинным Богом, нас услышат даже глухие. Бичевание, которому я обещал подвергнуть себя, должно быть добровольным, а не насильственным. А у меня нет охоты хлестать себя: довольно с вашей милости и того, что я дал слово отхлестать себя, когда у меня явится к этому желание.— Я не могу положиться на твое слово, Санчо, — ответил Дон Кихот, — потому что сердце у тебя черствое, а тело, хоть ты и низкого происхождения, чересчур чувствительно.И, говоря так, он продолжал настойчиво развязывать Санчо штаны. Видя, что дело принимает опасный оборот, Санчо Панса вскочил на ноги и бросился на своего господина. Между рыцарем и оруженосцем завязалась ожесточенная борьба. Наконец Санчо изловчился, дал Дон Кихоту подножку, повалил его на землю, наступил правым коленом ему на грудь и прижал так, что тот не мог ни встать, ни перевести дыхание. Задыхаясь, Дон Кихот вскричал:— Как, предатель? Ты восстаешь на своего хозяина и сеньора? Посягаешь на того, кто тебя кормит?— Ни на кого я не посягаю, — ответил Санчо, — я только себя спасаю, потому что я сам себе сеньор. Пусть ваша милость обещает мне вести себя спокойно и не требовать, чтобы я сейчас же принялся себя стегать, и тогда я отпущу вас на свободу.Дон Кихот дал требуемое обещание и поклялся не трогать даже ниточки на одежде Санчо, предоставив ему отстегать себя, когда ему вздумается и захочется. Санчо выпустил своего господина, и мир между ними был восстановлен. Однако после случившегося Санчо не чувствовал уже полного доверия к Дон Кихоту и во избежание повторения подобных неприятностей решил провести остаток ночи подальше от своего господина. С этой целью он отошел в сторону и расположился под большим деревом. Остальная часть ночи прошла спокойно. Поднявшись на рассвете, они слегка позавтракали и уже собрались тронуться в дальнейший путь, как вдруг из-за деревьев показались какие-то вооруженные люди. Не успели Дон Кихот и Санчо оглянуться, как их окружило человек сорок разбойников; на каталонском наречии они приказали нашим путникам не шевелиться до прибытия атамана. Рыцарь был пеш и безоружен, так как Росинант щипал траву неподалеку, а копье, прислоненное к дереву, стояло в стороне, — словом, он лишен был возможности защищаться. Поэтому он счел за благо сложить руки и склонить голову, приберегая силы для более подходящего времени.Разбойники быстро обшарили осла и забрали все, что нашлось в дорожной сумке Санчо; к счастью для Санчо, эскудо, полученные им от герцога, он спрятал у себя в поясе. Впрочем, эти добрые люди, наверное, добрались бы и до них, обыскав беднягу с ног до головы. Но в эту минуту появился атаман; это был человек лет тридцати четырех, смуглый, крепко сложенный, довольно высокого роста, с повелительным выражением лица. Он сидел на сильном коне; на нем была стальная кольчуга, на поясе висело четыре пистолета. Видя, что его «оруженосцы» — так называли себя разбойники — собираются обыскать Санчо Пансу, он приказал им прекратить бесчинства. Те немедленно повиновались, и таким образом пояс Санчо был спасен. Атаман весьма удивился, увидев копье, прислоненное к дереву, щит, брошенный на землю, и самого Дон Кихота, стоявшего с таким печальным и унылым видом, что он казался воплощением самой печали. Подойдя к нему, атаман сказал: — Не печальтесь так, добрый человек: вы попали в плен не к дикому злодею, а к Роке Гинарту, в душе которого больше сострадания, чем жестокости. — Меня, — ответил Дон Кихот, — нисколько не печалит, что я оказался в твоей власти, о доблестный Роке Гинарт, чья слава в этом мире беспредельна. Но я не могу себе простить, что по своей беспечности я был захвачен твоими солдатами врасплох. Ведь устав странствующего рыцарства, к которому я принадлежу, повелевает мне всегда быть в полной боевой готовности. Ты должен знать, великий Роке, что, если бы я попался этим людям верхом, с копьем и щитом в руке, им нелегко было бы одолеть меня, потому что я — Дон Кихот Ламанчский, слава которого гремит по всему миру. Разбойник Роке Гинарт был известен на всю Испанию дерзкими грабежами. Тут Роке Гинарт догадался, с кем имеет дело. Он уже раньше много слышал о нашем рыцаре, но считал все пустыми россказнями, так как не мог себе представить, чтобы жажда рыцарских подвигов могла с такой силой овладеть человеком и превратить его в безумца. Поэтому ему было чрезвычайно интересно увидеть собственными глазами того, о ком он раньше знал только понаслышке.— Доблестный рыцарь, — сказал он, — не гневайтесь на свою оплошность. Быть может, эти испытания — только путь, ведущий к благу. Воля Неба непостижима, и Провидение нередко дарует счастье несчастливцам, ставит на ноги падших и обогащает бедняков.Не успел Роке Гинарт закончить свою речь, как к нему прискакал сторожевой, обязанный следить за проезжающими и прохожими.— Сеньор, — сказал он, — по барселонской дороге движется большая толпа людей.Роке спросил его:— А что — эти люди из тех, кто ищет нас, или из тех, кого мы ищем?— Из тех, кого мы ищем, — ответил часовой.— В таком случае не теряйте времени, — сказал Роке, — ступайте и приведите их скорей сюда. Да позаботьтесь, чтобы ни один человек не ускользнул от вас.Оруженосцы ему повиновались и поспешили навстречу проезжим, а Дон Кихот, Санчо и Роке остались одни. Тут, обратившись к Дон Кихоту, Роке сказал:— Необычайною должна показаться сеньору Дон Кихоту та жизнь, которую мы ведем; необычайными и опасными все наши дела и похождения. Говоря по совести, я и сам нахожу, что нет ремесла более беспокойного и тревожного, чем наше. По своей природе я человек сострадательный и мирный. Но жестокое оскорбление, нанесенное мне моими недругами, пробудило во мне такую жажду мести, что я наперекор моим добрым наклонностям взялся за это страшное ремесло и упорно продолжаю вести такую жизнь, хотя мой собственный разум убеждает меня отказаться от нее. А между тем один проступок влечет за собой другой. Один грех тянет за собой второй. В конце концов все чувства спутались во мне, и я мщу уже не только за мои, но и за чужие обиды. Однако хоть я и погряз в заблуждениях, но все же не теряю надежды выбраться из них в гавань спасения.С удивлением слушал Дон Кихот эти разумные речи Роке. Он никогда не думал, чтобы среди людей, ремесло которых — убийство и грабеж, мог найтись человек, способный так здраво рассуждать.— Сеньор Роке, — сказал он, — сознание своей болезни и готовность принимать лекарства, прописываемые врачом, — уже начало исцеления. Раз ваша милость хорошо знает свой недуг, Небо, или, лучше сказать, милосердный Бог, пропишет вам лекарства, которые исцелят вас постепенно, а не внезапно. Разумные грешники гораздо ближе к исправлению, чем неразумные. А так как вы, ваша милость, выказали в своей речи мудрость, то я скажу вам: мужайтесь и надейтесь на облегчение болезни вашей совести. Но если ваша милость желает скорее выйти на стезю спасения, пойдемте со мной. Вы сделаетесь странствующим рыцарем. Невзгоды, связанные с этим званием, послужат для вас отличным покаянием и проложат вам путь в рай.Тем временем возвратились разбойники, посланные за добычей; они привели двух кабальеро, двух пеших паломников, карету, в которой ехало несколько женщин в сопровождении шести пеших и конных слуг, и, наконец, двух погонщиков мулов. Оруженосцы обступили их. Как побежденные, так и победители хранили глубокое молчание, ожидая, когда заговорит великий Роке Гинарт. Он спросил у всадников, кто они такие, куда едут и сколько у них при себе денег. Один из кабальеро ответил:— Сеньор, мы капитаны испанской пехоты, наши отряды находятся в Неаполе; едем мы в Барселону, где стоят галеры, отплывающие в Сицилию; у нас двести или триста эскудо. С нас этого довольно, и мы не ропщем на свою судьбу, ибо бедным солдатам не приходится мечтать о грудах золота.Эти же вопросы Роке задал паломникам. Паломники сказали, что они направляются в Рим и что у них обоих найдется, может быть, шестьдесят реалов. Наконец Роке спросил, кто те дамы, что сидят в карете, и сколько у них с собой денег. На это один из конных слуг ответил:— В этой карете едет моя сеньора, донья Гиомар де Киньонес, жена верховного судьи в Неаполе, а с нею ее маленькая дочь, служанка и дуэнья; сопровождают их шестеро слуг, а денег у них с собой шестьсот эскудо.— Итак, — сказал Роке Гинарт, — у всех путников девятьсот эскудо и шестьдесят реалов. Солдат у меня около шестидесяти. Посмотрим, сколько придется на человека: я что-то плохо считаю.Услышав это, грабители громко закричали:— Да здравствует Роке Гинарт, назло негодяям, ищущим его гибели!Кабальеро не могли скрыть своего огорчения, жена верховного судьи опечалилась, да и у паломников лица вытянулись, когда они увидели, что их хотят лишить последних реалов. Роке с минуту продержал их в замешательстве, а затем, желая рассеять их печаль, которую нетрудно было заметить и на расстоянии аркебузного выстрела, обратился к кабальеро и сказал:— Не соблаговолят ли сеньоры капитаны одолжить мне шестьдесят эскудо? А у супруги верховного судьи я попрошу восемьдесят, чтобы удовлетворить людей из моего отряда. А затем вы все сможете спокойно и беспрепятственно продолжать свой путь. Я выдам вам охранный лист, чтобы в случае, если вас встретит какой-нибудь другой из моих отрядов, мои люди не причинили вам зла. Я никогда не обижаю ни солдат, ни женщин, ни детей.Оба капитана принялись в самых красноречивых выражениях благодарить Роке за ту щедрость и великодушие, с какими он оставил им их собственные деньги. Сеньора донья Гиомар де Киньонес хотела выскочить из кареты и поцеловать руки и ноги великого Роке, но он этого не допустил, а сам попросил у них извинения за причиненное им насилие, совершить которое обязывала его тяжелая профессия. Супруга верховного судьи приказала одному из своих слуг немедленно отсчитать восемьдесят эскудо, а капитаны вручили свои шестьдесят. Паломники уже готовы были отдать свои жалкие крохи, но Роке попросил их не беспокоиться и, обратившись к своим людям, сказал:— Каждый из вас получит из этих денег по два эскудо, а из тех двадцати, что остаются, десять мы отдадим паломникам, а другие десять — оруженосцу этого рыцаря, чтобы он помянул добрым словом это приключение. Затем Роке принесли письменные принадлежности, и он написал для путников охранную грамоту. Попрощавшись с пленниками, он отпустил их на свободу, и они продолжали свой путь, восхищенные благородством, изящным видом и необычайностью поступков разбойничьего атамана.— Нашему капитану скорее пристало быть монахом, чем разбойником, — пробормотал один из оруженосцев, обращаясь к своим товарищам. — Если он хочет быть щедрым, так пусть великодушничает за свой собственный счет.Несчастный произнес это довольно громко, и Роке его услышал. Выхватив меч, он раскроил дерзкому голову, воскликнув:— Вот как я наказываю наглецов, не умеющих держать язык на привязи!Все оцепенели от ужаса. Никто не посмел вымолвить ни слова: в такой покорности держал их атаман. Новые главы «Дон Кихота» публикуются каждый день сразу после полудня. Заходите на сайт ast.ru и читайте историю о «рыцаре печального образа». Мигель де СервантесДОН КИХОТчитать Здесь публикуютсявсе главы романа Перейти
